Stella Maris
Еще несколько дней назад мир мог услышать от меня следующие слова: «к сожалению, я никогда не читала Лавкрафта». Сожаление было не очень сильным, потому что рекламный слоган «литература ужасов» доверия не внушал. Да, я знала, что Лавкрафта сравнивают с Эдгаром По и Густавом Майринком. Но отчего-то мне казалось, что, в отличие от этих классиков, Лавкрафт представляет из себя нечто более примитивное и вторичное. Возможно, виной тому были виденные где-то невразумительные рецензии на произведения писателя. Культовая популярность Лакрафта среди «готической молодежи», где он зачастую стоит в одном ряду с бульварными писателями, тоже внушала опасения.
Но вот – случилось страшное. Я заглянула в книжный ларек, и мой бесцельно блуждающий взор упал на корешок книги, где притаилась надпись «Lovecraft». Я успела подумать, что мне как раз нечего читать, когда книга оказалась у меня в руках, а потом совершила неожиданный прыжок внутрь сумки.
В книге оказались три повести и сонеты. Я решила начать с последних. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что стихи эти мне совершенно точно знакомы! Я абсолютно уверена: я никогда их не читала. Даже не знала, что Лавкрафт писал лирику. Тогда мне пришла в голову мысль, что я могла видеть эти строки в сборнике какого-нибудь знаменитого поэта в качестве перевода. Увы, оглавление книги явило фамилию какого-то Макарова, совершенно мне неизвестного. Где я видела сонеты Лавкрафта – я так и не могу вспомнить. Уже одно это чувство знания вселяет в душу мистический ужас.
Вслед за сонетами, образами и музыкой своей безобразно знакомыми, я перешла к прозе. Странно, но и она оставляла полное ощущение дежавю.
Вязкий, немного тяжелый язык, тщательная проработка деталей, обилие исключительно точных и реалистичных характеристик места, времени, обьектов придает прозе Лавкрафта убедительность, точность. В этом смысле она не менее впечатляет, чем Майринк. Пожалуй, здесь даже меньше принужденности, чем у последнего. Лавкрафт более натуралистичен, он менее мистик. А в отношении мастерски созданной атмосферы ужаса он близок не только к Майринку, но даже к Кафке и Сартру. У последних есть нечто подсознательно-осязаемое, ощутимо-реальное.
Лавкрафт открывает мир, в котором действуют законы, неизвестные и непонятные человеку. Это не дверь в иное, это вторжение в жизнь людей – вторжение, заканчивающееся крахом для человечества. Содержание произведений Лакрафта – страх, животное чувство чего-то гнетущего, рокового и неизбежного. Герои здесь не совершают мистический подвиг, как у Майринка, а гибнут, почти со словами «как собака». Самое интересное то, что я не нашла здесь автора… ибо он находится там же, где его герои – в сумерках снов, притаившийся во тьме…
Но вот – случилось страшное. Я заглянула в книжный ларек, и мой бесцельно блуждающий взор упал на корешок книги, где притаилась надпись «Lovecraft». Я успела подумать, что мне как раз нечего читать, когда книга оказалась у меня в руках, а потом совершила неожиданный прыжок внутрь сумки.
В книге оказались три повести и сонеты. Я решила начать с последних. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что стихи эти мне совершенно точно знакомы! Я абсолютно уверена: я никогда их не читала. Даже не знала, что Лавкрафт писал лирику. Тогда мне пришла в голову мысль, что я могла видеть эти строки в сборнике какого-нибудь знаменитого поэта в качестве перевода. Увы, оглавление книги явило фамилию какого-то Макарова, совершенно мне неизвестного. Где я видела сонеты Лавкрафта – я так и не могу вспомнить. Уже одно это чувство знания вселяет в душу мистический ужас.
Вслед за сонетами, образами и музыкой своей безобразно знакомыми, я перешла к прозе. Странно, но и она оставляла полное ощущение дежавю.
Вязкий, немного тяжелый язык, тщательная проработка деталей, обилие исключительно точных и реалистичных характеристик места, времени, обьектов придает прозе Лавкрафта убедительность, точность. В этом смысле она не менее впечатляет, чем Майринк. Пожалуй, здесь даже меньше принужденности, чем у последнего. Лавкрафт более натуралистичен, он менее мистик. А в отношении мастерски созданной атмосферы ужаса он близок не только к Майринку, но даже к Кафке и Сартру. У последних есть нечто подсознательно-осязаемое, ощутимо-реальное.
Лавкрафт открывает мир, в котором действуют законы, неизвестные и непонятные человеку. Это не дверь в иное, это вторжение в жизнь людей – вторжение, заканчивающееся крахом для человечества. Содержание произведений Лакрафта – страх, животное чувство чего-то гнетущего, рокового и неизбежного. Герои здесь не совершают мистический подвиг, как у Майринка, а гибнут, почти со словами «как собака». Самое интересное то, что я не нашла здесь автора… ибо он находится там же, где его герои – в сумерках снов, притаившийся во тьме…
