Итак.
Я немного успокоилась и частично вышла из состояния нирваны, в котором пребывала после увиденного.
Горящая весна… столько вспышек неземного рядом… столько парящих надо мною безумных птиц. Случайно? Ни в коей мере. Разрушаю себя, чтобы создать новое.
Театр «Derevo» я хотела увидеть давно. Впервые я узнала о нем из какой-то театральной передачи: услышала имя своего знакомого актера, названное кем-то из артистов труппы «Derevo», и стала смотреть. Вскоре мне уже было безразлично, упомянут ли еще того знакомого. Пять безумных лысых людей, маячивших на экране, излучали дивные флюиды покоя и гениальности. Показанные по телевидению отрывки из спектаклей окончательно потрясли меня. Я увидела то, что ближе всего моей душе и моему сознанию: синтез звука, пластики, театра и… магии.
Это было на первом или втором курсе Университета. Скорее всего, я бы возненавидела театр окончательно, если бы тогда не открыла для себя «Derevo» и «Черное небо белое». Можно сказать, что они меня спасли.
«Derevo» - одно из самых заметных явлений в условно-авангардном театре. Труппа была сформирована в 80-х Антоном Адасинским, бывшим студентом моего доблестного ВУЗА. То ли закончив это печально известное заведение, то ли будучи изгнан оттуда, как и Сергей Курехин, Адасинский повстречал Полунина (тоже бывший выпускник сего ликбеза), и стали они работать вместе в «Лицедеях». Но наш герой все-таки ушел, чтобы сделать свою труппу. Адасинский оставил клоунаду и жанровый театр потому, что нашел нечто более важное - пластику буто.
Сам АА утверждает, что буто – это не просто древний японский танец, а специфическая религия и определенный образ жизни. Потому его товарищи по сцене – лысые и аморфные существа, состав и количество которых не меняется. Нельзя же оторвать сук у Dereva и заменить его другим. Эти актеры – не актеры, а материал. Эта труппа – не труппа, а племя лысых первочеловеков.
Адасинский, как и подобает гению, лишен ложной скромности. Он утверждает, что «Derevo» в 80-х годах дало начало эстетике многих современных театров – «Черное небо белое», «Театр Нового Фронта». Так это или нет – пусть думают критики и искусствоведы. Я склонна ему верить. Не потому, что хорошо знаю это время и эти течения. А потому что Адасинский производит поразительное впечатление. Я увидела его в каком-то ток-шоу и была крайне удивлена: он говорил! Мне до этого представлялось, что этот человек может только двигаться, как змея, или летать, подобно тибетскому святому. Но он говорил: амбициозно, вспыльчиво, теряясь в словах… Я смотрела на его лицо, глаза и думала, что старина Бог иногда ошибается и одному человеку отваливает ковш вместо положенной чайной ложки. Дело не в правильных и гармоничных чертах, не в харизме лидера и артиста. Дело в том, о чем писал Гессе: что однажды познает святой и что остается у него в глазах. Это невозможно прекрасно.
Адасинский знает древний секрет, заключенный в пластических тренировках и медитациях, направленных на обретение «точки ноль», за которой – пересечение координат миров.
Он думает, что обрел это знание. Я думаю – пришел с ним, нашел его зерно в себе, и вырастил, как Дерево.
«Острова», которые привезли в этом году артисты ( привезли –потому что они давно живут и работают в Дрездене) – спектакль, в котором сменяются разные жанры и разные приемы: заигрывает мягкая, тонкая клоунада, вихрем проносится изящный, точеный танец,вспыхивают апокалиптические, абстрактные картины. Есть огромное, добытое муштрой, пластическое мастерство. Есть прекрасные по глубине и тонкости актерские образы. И есть что-то, что-то, что-то еще… чему никак нельзя придумать слово. Есть та самая «точка ноль», на которую для одного мгновения допускается зритель.
Актеры «Derevo» удивительно похожи. Трое мужчин, включая самого Адасинского – одного роста и телосложения, лица безбровы и гладки. Форма одежды – белые трусы. Две женщины тоже одинаковы: маленькие фигурки, лысые черепа, белые топы и белые шорты.
На первый взгляд – горстка андрогинов. Но это впечатление тускнеет после того, как люди начинают двигаться: мужские тела излучают угловатость, твердость и силу, женские – плавность и мягкость. Все это ощутимо почти физически. За мной сидел мужик, который восхищенно шептал: «девочки – как две пружинки»! Актеры не бесполы, но обезличены. Это просто люди, очищенные от шелухи бытия. Пра-люди. Матрица человека, в бело-розовой наготе которой – о ужас – бьется божественное.
Вот почему зал, набитый битком, аплодировал скупо и страстно. Вот почему я едва шевелила языком, отвечая на реплики своего спутника по дороге домой. Не разрушить «точку ноль». Сберечь сокровенный свет.
Я даже не пустила его в дом. Честно сказала: я хочу побыть одна. Он понял.
Теперь все стало легко и просто.
Опять не спать ночь.
Снова душа - как Tabula Rasa – чистый лист.
Все, что бродило в голове смутными образами, обрело черты. Так просто – сказать о простом.
Пришло время закончить СВОЙ спектакль. Новый сценарий написан за одну ночь.
Остается сделать дорожку, и… арбайтен по-стахановски, как завещал Великий Баргельд.
PS … Горда собой: не украла ни одного образа у Дерева. Для этого я слишком ничтожна. Я просто поняла, в каком направлении идти.
От точки ноль!