недуг опаснейший... то - мозга воспаленье,
И следует тебя лечить без промедленья!"
- говаривал Ронсар.
Рада буду, если эти дневники превратятся в ристалище поэтических идей. Поэтов здесь много. Люблю и приветствую всех.
Хочу сказать исключительно о себе: когда-то я делила свои вирши на "пришедшие", "дописанные" и "написанные". Первые были из тех, что пишешь ночью в кровати на обложке любимой книжки в тот момент, когда упавшая из снов звезда еще тлеет в колодце сердца.
Вторые - это когда утром разбираешь написанное и правишь мысль, влекомую музой в заоблачные дали.
Третьи - это когда сидишь над листом бумаги, тупо на него глядя, и чувствуешь где-то в груди брожение, подобное тихой музыке. Ни мысли, ни образа - ничего нет, а есть предощущение слов. И тогда рождается строчка, а за ней - буква за буквой - текст...
Ахматова записывала стихи. Она бродила по комнате, негромко бормоча строчки, пока наконец они не складывались в более-менее законченный стих. Тогда только она брала в руки перо.
А вот Бальмонт мог написать сразу: выйдя к завтраку и увидев букет, он моментально импровизировал:
"Точно из камня иссечены
В воду глядят лепестки белоснежные..."
К сожалению, я не Бальмонт и не Ахматова. Импровизации мои есть в лучшем случае штампы, да и пишу я не легко. Зачем я это делаю - вообще сложно сказать. Не потому, что считаю себя талантливым поэтом или хотя бы стремлюсь вырасти в хорошего рифмоплета. Скорее - это приятно, это увлекает. Бродский сказал, что человек, почувствовавший вкус поэзии, магию ее, уже ощущает зависимость от процесса написания. В поэзии есть нечто мистическое - в том смысле, что появляется стихотворение из тех мест, которые мы совсем не знаем. Материалисты скажут: подсознание, идеалисты скажут: мировая душа. Какая разница. Микрокосмос есть частичка макрокосмоса.
"Когда б вы знали, из какого сора растут стихи"... - лукаво говорит Ахматова. Скажем, последний стих я написала, потому что мой взгляд упал на игрушечного медведя, сидящего на полке! Весь стих - от одного предмета, от моих ассоциаций с ним, от того, на кого он похож и что он воплощает. А порыв написать я ощутила много раньше - за день-два до написания. Несколько раз брала в руки ручку - безрезультатно. В таких случаях я просто жду, оставляя зерно зреть. Я не знаю еще, о чем я напишу, я не знаю, как я напишу. В какой-то миг я сажусь, и слова приходят. Вот этот момент и есть откровение.
Один мой знакомый как-то сделал мне замечание: "Твои стихи автобиографичны, по ним можно судить о твоей жизни: что ни увлечение, что ни роман - новый цикл..."
Он прав только в том, что судить о своей жизни по стихам могу лишь я, лишь для меня они - подлинная летопись моих чувств, подчас неясная даже мне. И это - одна из причин, почему я пишу.
Я оцениваю свои стихи в лучшем случае как школярские. Иногда мне приходит в голову нетрезвая мысль, что та или иная моя вещь - очень гениальная, но в такие минуты я беру в руки Поля Валери, или Рильке, или Ронсара, и успокаиваюсь. Я не люблю поэзию Маяковскго, Цветаевой, Пастернака, но стоит мне взять в руки книгу любого из них, как все мысли относительно собственной состоятельности успешно испаряются из моего мозга. Можно не понимать творчества поэта, не чувствовать его эмоцию, не иметь личных симпатий, но нельзя не ценить его язык. У этих людей талант восхищает, поражает, как нечто совершенное. Я рада тому, что в настоящее время оказалась способна это понимать. Мои слова "не люблю" означают только то, что я не часто читаю, не имею дома на заветной полке, чего-то не понимаю - и в том моя вина, конечно. Предстоит еще понять и открыть.
Когда я училась в ВУЗе, один из предметов там вел старый художник. На первой же лекции он показал нам абстрактный рисунок и попросил сказать, кто и что видит в нем. Один сказал: деревья, другой - дождь, третий - еще что-то. И тогда художник ответил: не думайте над тем, что вы видите. Думайте над тем, как это.
Эта лекция навсегда излечила меня от привычки искать в произведении искусства только содержание. Есть форма и ее собственное содержание, содержание формы. Оно и является той загадочной сердцевиной, золотым сечением, что делает творчество актом магии.
Видеть это в произведении - высочайшая радость, прикосновение к божественному.
Ощутить этот приход в себе - припасть к самым прекрасным тайнам мира.