Вчера побывала на концерте Григория Лепса (для питерцев – в БКЗ).
Ожидание было более всего связано с любопытством: я не представляла себе ни публику, ни самого артиста «в живом формате», ни выступление как таковое. Ибо концерты отечественных эстрадных исполнителей я никогда не посещала. Исключение – Филипп Киркоров, чей концерт был удостоен моего присутствия под угрозой силового воздействия со стороны преподавателя, заведующего кафедры режиссуры масс. пр., в рамках изучения предмета «театрализованный концерт». Киркоров был все в том же БКЗ. Однако место сие у меня ассоциируется конечно же не с ним, а с Ником Кейвом и Океаном Эльзы – то есть исключительно с рок-н-ролльным драйвом. Которого я ждала и от Лепса.
Следует сказать, что концерт был под угрозой срыва из-за серьезной болезни, которая сразила певца месяц назад. Лепс попал в больницу, в реанимацию, и вынужден был отменить два концерта в Кремле. Ходили упорные слухи, что выступления в Питере не будет. Однако артист - за что ему низкой поклон - нашел в себе силы выйти на сцену и отжечь так, что мне порой был страшно за его состояние. Разумеется, все два часа он пел «живьем». И сказать «пел» даже как-то неудобно. Подробно тому, как некоторые актеры «играют нутром», он «звучит нутром». Сам артист и его Голос – это были две безупречные составляющие концерта. Но все остальное, увы, не дотянуло.
Во-первых – чудовищный звук родного БКЗ – глухой и тусклый. Во-вторых, технический гений звукорежиссера, который «свалил в кучу» все инструменты, выводя на передний план только вокал. С одной стороны – это было верное решение, ибо Голос есть главное сокровище Лепса. Но с другой стороны – подобное звучание создавало устойчивые ассоциации с провинциальной дискотекой. В процессе концерта Лепс несколько изменил ситуацию, жестами добившись от режиссера правильных акцентов. Однако первое впечатление было ужасно.
Во-вторых – аккомпанирующий состав и оформление концерта. Сцена была темной, задник – черным. Никакого фона. Световые акценты – самые общие и банальные. По сцене были буквально «размазаны» музыканты: ударная установка в центре, справа и слева – гитаристы, клавишник и две бэк-вокалистки. Линейность, большое количество пространства между музыкантами и какая-то статичность этой расстановки подкрепляла всю ту же навязчивую ассоциацию с провинциальной дискотекой. Картину дополняли и сами исполнители – дрессированные девочки-вокалистки (которых почти не было слышно), делающие одинаково заученные и одинаково робкие жесты... Статичные музыканты, производящие впечатление никак не группы, а только «аккомпанирующего состава». Безусловно, для Лепса подобный «фон» оправдан. Но только в том случае, если он превращен в сценический ход. Тогда нужно было «задвинуть» группу на второй план, акцентируя светом и цветом контраст между главной персоной и прочими «декорациями». Такие попытки играть со светом были, но – увы – единичные, и никакой общей художественной картины не сложилось. Да и для Лепса образ «Синатры с оркестром», не очень органичен. Лепс был на концерте самим собой – совершенно отвязным, смущающе-неприличным, обманчиво-неуправляемым, насквозь рок-н-ролльным. И этот безумный драйв никак не совпадал с общей вялой атмосферой отечественного недоэстрадного недошоу. И все же это было не самое страшное.
Самой страшной и мучительной для меня оказалась необходимость СИДЕТЬ в кресле, в окружении внимательно внимающей - аки в филармонии - публики. На концерте не было ямы.
ТАМ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НЕ БЫЛО ЯМЫ!!!
Да будь я хоть негром преклонных годов, но при звуках такой музыки и такого голоса выпрыгнула бы из штанов и бросилась бы туда – к эпицентру грохота, энергии и драйва. Ибо то, что делал Лепс, было стопроцентным отвязным рок-н-роллом. Он никак не совпадал с пафосной обстановкой БКЗ. Но я же видела, как эту картонную коробку зала раскачивали, взрывали, сжигали дотла! Боже, что сделал – дважды! - с этим залом Ник Кейв! Что с ним делал Вакарчук! Чайфы! И многие, многие другие рок-н-ролльщики... На этих концертах на сцене царила СВОБОДА – свобода общения внутри коллектива, свобода общения исполнителей с залом, свобода импровизации и свобода искреннего самовыражения. На концерте Лепса это было только у самого артиста: в его свободном поведении, в его стиле одежды, в его циничных (местами матерных) шутках, в его запредельном голосе. Поэтому мне, пока я сидела в кресле, затертая среди хлопающих в ладоши бабушек, мечталось о маленьком блюзовом клубе, о джемующих музыкантах, о пылающих танцорах и о Лепсе, перенесенным из этих унылых декораций в оазис тончайших музыкальных наслаждений.
Увы, мечты остаются мечтами. А увиденный концерт я сравнила с прогулкой на Феррари – если ехать на такой машине по колдобинам и со скоростью 60 км/ч. В этом уравнении сам Артист и его голос – это Феррари, а все остальное ...