Stella Maris
Водораздел (почти водоканал и немного водопровод)…
Это я к тому, что бывают в жизни периоды, когда ты ощущаешь, как тебя что-то поворачивает, меняет ракурс твоего пути, несет по течению. Как правило, этому периоду предшествует отрезок активных внешних или внутренних действий - борьбы с собой или с обстоятельствами, сложного выбора и т.д. А потом вдруг ты ощущаешь, что все эти усилия – барахтанье в воде. Ты смог выжить, не утонул, и тебя подхватывает поток, тащит куда-то к новым рубежам…
Очень странное чувство.
И еще - город. Я только сейчас начинаю внутренне ощущать, как он способен давать энергию, как с ним можно общаться… В отроческом возрасте я много гуляла с друзьями по своему родному Васильевскому острову, - убегали с уроков, скрывались на улице от вездесущего ока родителей… Позже прогуливали лекции в Университете, курили тайком во двориках, орали песни под гитару. Позже появлялись новые знакомые, которые приезжали в Петербург, и которых я водила по нему, показывая свои любимые места… Прогулок по городу было много, и они всегда мне нравились, приносили безотчетное чувство покоя и внутренней полноты. Но это было почти неосознанно. Только сейчас я вдруг поняла, что город может много отдать.
За окном стоит солнечный май. В моем дворе зацвела черемуха. За минувший десяток дней я много раз была в центре города, почти каждый день ходила по Невскому проспекту. Он очень изменился: запружен нарядной, разодетой толпой. Кажется, что вся существующая молодежь вышла на улицу, радуясь возможности наконец-то гулять под солнцем. Девушки, опережая погоду, сняли с себя почти все предметны утепляющего гардероба, массово облачившись в открытые топы, легкие блузы и модные юбки-колокольчики. Невский, как и в 19 веке, похож на лавку невест. Народ радуется весне и солнцу.
И я тоже радуюсь. Любуюсь нарядным Смольным собором, забитой машинами Стрелкой, разноцветным кружевом особняков на противоположной стороне Невы, пролетами узких улочек. Идешь по булыжной мостовой переулка, и вдруг, случайно поддавшись на зов полутемной арки, попадаешь в цепочку древних, фантасмагорических двориков: полуразрушенные башенки, старые пристройки непонятного назначения. Шагаешь в сырой тоннель смежных арок, и вдруг пространство над головой разрывается, сверху падает вырезанный крышами домов кусок синего неба.
И еще – я, великая почитательница кошек, всегда и везде замечаю присутствие этих зверей. Домашние сидят в низких окошечках, тоскливо глядя на волю, а бездомные заняты своей неуютной и свободной жизнью: вот один нашел очистки от разделанной корюшки и торопливо ест, косясь на приближающиеся шаги редких прохожих. Вот другая – маленькая, рыжая, с обрубленным хвостом, смотрит на голубей, сидящих на подоконнике, шевелит усами.
Кошки часто выходят ко мне на зов, позволяют себя погладить и поговорить с ними. Этой рыжей я почесала крохотный розовый нос. А неделю назад, в волшебном “египетском” доме, гладила дымчато-серую обитательницу его двора. Кошка сама вышла навстречу пришельцам, пошла на мой ласковый голос. Даже получилось заснять этот живой талисман…
И сам дом...
Это я к тому, что бывают в жизни периоды, когда ты ощущаешь, как тебя что-то поворачивает, меняет ракурс твоего пути, несет по течению. Как правило, этому периоду предшествует отрезок активных внешних или внутренних действий - борьбы с собой или с обстоятельствами, сложного выбора и т.д. А потом вдруг ты ощущаешь, что все эти усилия – барахтанье в воде. Ты смог выжить, не утонул, и тебя подхватывает поток, тащит куда-то к новым рубежам…
Очень странное чувство.
И еще - город. Я только сейчас начинаю внутренне ощущать, как он способен давать энергию, как с ним можно общаться… В отроческом возрасте я много гуляла с друзьями по своему родному Васильевскому острову, - убегали с уроков, скрывались на улице от вездесущего ока родителей… Позже прогуливали лекции в Университете, курили тайком во двориках, орали песни под гитару. Позже появлялись новые знакомые, которые приезжали в Петербург, и которых я водила по нему, показывая свои любимые места… Прогулок по городу было много, и они всегда мне нравились, приносили безотчетное чувство покоя и внутренней полноты. Но это было почти неосознанно. Только сейчас я вдруг поняла, что город может много отдать.
За окном стоит солнечный май. В моем дворе зацвела черемуха. За минувший десяток дней я много раз была в центре города, почти каждый день ходила по Невскому проспекту. Он очень изменился: запружен нарядной, разодетой толпой. Кажется, что вся существующая молодежь вышла на улицу, радуясь возможности наконец-то гулять под солнцем. Девушки, опережая погоду, сняли с себя почти все предметны утепляющего гардероба, массово облачившись в открытые топы, легкие блузы и модные юбки-колокольчики. Невский, как и в 19 веке, похож на лавку невест. Народ радуется весне и солнцу.
И я тоже радуюсь. Любуюсь нарядным Смольным собором, забитой машинами Стрелкой, разноцветным кружевом особняков на противоположной стороне Невы, пролетами узких улочек. Идешь по булыжной мостовой переулка, и вдруг, случайно поддавшись на зов полутемной арки, попадаешь в цепочку древних, фантасмагорических двориков: полуразрушенные башенки, старые пристройки непонятного назначения. Шагаешь в сырой тоннель смежных арок, и вдруг пространство над головой разрывается, сверху падает вырезанный крышами домов кусок синего неба.
И еще – я, великая почитательница кошек, всегда и везде замечаю присутствие этих зверей. Домашние сидят в низких окошечках, тоскливо глядя на волю, а бездомные заняты своей неуютной и свободной жизнью: вот один нашел очистки от разделанной корюшки и торопливо ест, косясь на приближающиеся шаги редких прохожих. Вот другая – маленькая, рыжая, с обрубленным хвостом, смотрит на голубей, сидящих на подоконнике, шевелит усами.
Кошки часто выходят ко мне на зов, позволяют себя погладить и поговорить с ними. Этой рыжей я почесала крохотный розовый нос. А неделю назад, в волшебном “египетском” доме, гладила дымчато-серую обитательницу его двора. Кошка сама вышла навстречу пришельцам, пошла на мой ласковый голос. Даже получилось заснять этот живой талисман…
И сам дом...
