Stella Maris
Вперед, к Победе!
Праздник проходил в зале Дворца Культуры имени деятеля эпохи революции З. Подколодного. Сцена, оснащенная пыльными кулисами красно-буро-серого цвета, была по задумке режиссера украшена кислотно-зелеными шарами. Это оригинальное цветовое решение придавало площадке нарядный вид. В центре сцены находилась масштабная декорация в виде танка, на вершине которого стояла обьемная статуя пионера с горном. Вообще-то по задумке сценария вместо пионера на танке должны были стоять солдаты, но художник-декоратор на генеральной репетиции ушел в запой, и план остался нереализованным. В запасниках ДК нашлась только статуя пионера, которого и водрузили на пьедестал. Режиссер решил, что в принципе это вполне может символизировать надежду бойцов и их оптимистичный взгляд будущее. Оформление сцены завершала расположенная над пионером надпись с заглавием праздника: «Вперед, к победе». Заглавие тоже пришлось изменить. Изначально оно звучало как «Сны Дворца Культуры», но из-за потери художника это название осталось лишь на бумаге. Впрочем, режиссер находчиво использовал старый лозунг «Вперед к победе коммунизма» в урезанном виде.
Зал был заполнен публикой до отказа. Состав ее был разнообразен: в первый ряд сели работники ДК, довольные предстоящей возможностью отвлечься от несуществующей работы.
Вторые два ряда занимали ветераны, пришедшие на праздник по приглашению, обещавшему бесплатный ужин в местной столовой. Четвертый ряд и пятый ряд дружно оккупировали курсанты военных училищ, направленные на мероприятие приказом вышестоящего начальства. Курсанты собирались использовать вынужденный культурный отдых по назначению и потому взяли в буфете 18 ящиков пива, являвшегося спонсором праздника. Остальные места пустовали, но можно сказать, что они были заняты, потому что все стулья последующих рядов были сломаны еще в эпоху перестройки на выступлении доктора Кашперовского. Из-за постигших ДК финансовых трудностей сидения не починили, обходясь пятью первыми рядами.
Так что в зале был аншлаг, и публика пребывала в недоуменном ожидании, когда погас свет.
Луч «пушки» выхватил из темноты гусеницы танка, у которых стояли чьи-то ноги. Зрители услышали мужской голос, доносившийся сквозь помехи микрофона: «Указом от 19 ноября 1921 года дворец графа Кукуева передается революционным массам! Здесь надлежит в кратчайшие сроки создать оплот пролетарской культуры! Наркомсвет А. В. Луначарский. Ураааа!» Луч метнулся по сцене, и через некоторое время зажглись прожектора. Публика увидела, как мужчина пошел к левой кулисе, но затем почему-то резко повернул вправо. Из левой кулисы победно вышли три юноши в модных костюмах и почему-то в красных пионерских галстуках, которые несли плакат «Да здравствует Ленин!». «Ура товарищу Сталину!» - донесся из зала слабый возглас кого-то из ветеранов. На сцену тем временем вышли два странных человека в черном – юноша и девушка. Красные папки с надписью «80 лет» в их руках указывали на то, что они были ведущими.
Ведущие встали у единственного микрофона и стали попеременно отталкивать друг друга, стремясь прочесть свой текст. «Так был основан Дворец Культуры им. Товарища Подколодного» - сказал юноша. « И в нем кипела творческая жизнь, которая вскоре была сломлена трагической эпохой войны» - грустно добавила девушка. Свет погас, и в наступившей темноте послышался стук каблуков ведущих, завершившийся звуком падающего тела и сдавленным матерным возгласом. Луч выхватил из темноты трех молодых людей, только что маршировавших с лозунгом. Они стояли на сцене клином, и вместо красных платков на них теперь были шапки-ушанки. Тела актеров, все также облаченные в черные костюмы, перехватывала крест-накрест белая липкая лента. Это, по мнению режиссера, символизировало блокаду города.
Юноши с явным усилием делали шаги навстречу залу, с трудом переставляя ноги. Эта сцена особенно удалась актерам – возможно, потому что двое из них уже успели выпить столько, что не могли стоять. Третий пока держался, с усилием произнося слова: «Дни блокады – самые трагичные страницы памяти. В городе мороз доходил до плюс 40 градусов! Голод убивал людей пачками – по воспоминанием повара Дворца Культуры, в зиму 1941 года он сварил студень из останков 27 человек!»
В зале запахло корвалолом - ветерану во втором ряду стало плохо. Кого-то стошнило.
«Но повар не стал есть эти печальные запасы», - продолжал артист - «Он кормил ими блокадных детей и сам умер от голода! Мы никогда не забудем подвиг героев тех дней!»
В наступившей тишине из зала послышался стук падающего тела, ставший завершением этого трагического эпизода. Актерам удалось достичь в этой сцене большого жизненного правдоподобия, необыкновенно натуралистично покачиваясь и растягивая слова, как делали ослабевшие жители блокадного Ленинграда. Режиссер понимал, что эти исторические факты жестоки и ужасны, но использовал их для обозначения глубины и чудовищности предлагаемых обстоятельств, чтобы следующая сцена подьема народных масс была максимально яркой. И сцена подьема началась.
На сцену вышла артистка с маленькой детской гармонью в руках. Тонкие ноги актрисы были одеты в синие колготки и туфли на платформе. Выше находились защитного цвета мини-юбка и солдатская гимнастерка, с трудом застегивающаяся на очень обьемном бюсте. Голову венчала пилотка, из-под которой весело выглядывали розовые сережки в виде сердечек. Артистка сделала прыжок ногами и запела а микрофон:
Ха-ра-шо, все будет ха-ра-шо,
Все будет ха-ра-шо,
Я это знаю!
Ха-ра-шо, все будет ха-ра-шо,
Ох, чуствую я девки - захуляю!
Эту роль исполнил преподаватель балетного кружка ДК Аккакий Илларионович Мужебабов. В процессе репетиций возникли кое-какие трудности, потому что Мужебабов желал выходить на сцену не в гимнастерке, а в купальнике и боа. Но по мысли режиссера, номер должен был показать надежду русских солдат на победу, и потому ему удалось все-таки убедить актера создать образ окопной жизни. Зрелищность и убедительность этому выступлению придала пластическая композиция, развернувшаяся на заднем фоне: дети с цветами и красными флагами танцевали танец надежды. В номере был задействован ансамбль «Клубничка», принадлежащий кружку танцев для детей-инвалидов с ограниченным развитием и находящийся здесь же в ДК.
Эта композиция стала органичным финалом эпизода, хотя и не обошлось без технических накладок. В конце танца кто-то из детей задел колесом инвалидного кресла декорацию, и статуя пионера упала, заставив танк уехать в левую кулису. Артист Мужебабов не растерялся и сумел оправдать положение, подхватив статую и уйдя с ней за кулисы в вальсе. Свет вовремя погас, и зритель не увидел, как детей уводили со сцены санитары в белых халатах. Образовавшуюся паузу заполнили ведущие, которые вышли с папками и зачитали обращение директора дворца к ветеранам, напоминающее о благотворительном обеде. В наступившей тишине из зала слышалось нетерпеливое старческое шевеление вставными челюстями.
В этот момент зажегся свет и на сцену выехал танк. На нем висели три безжизненных тела актеров, исполнявших роли пионеров и блокадных жителей. Их динамиков взвыл голос Кобзона: «Это День Победыыыыы!» В этот счастливый момент занавес закрылся.
В зале зажегся свет. Ветеранов уже не было на местах, так как они стояли в очереди в столовой. Первый ряд ушел готовиться к предстоящему банкету. Ряды курсантов казались пустыми, но на самом деле они все еще были заняты неподвижными телами зрителей. Над залом висел хлебный запах пива.
Режиссер праздника вышел из-за кулис, сел на сцене и заплакал. Это была его первая постановка – первая, но не последняя в череде таких же прекрасных праздников. Он понимал, что сейчас стал настоящим режиссером.
Праздник в нашей стране жив.
Будет он и на вашей улице.
Праздник проходил в зале Дворца Культуры имени деятеля эпохи революции З. Подколодного. Сцена, оснащенная пыльными кулисами красно-буро-серого цвета, была по задумке режиссера украшена кислотно-зелеными шарами. Это оригинальное цветовое решение придавало площадке нарядный вид. В центре сцены находилась масштабная декорация в виде танка, на вершине которого стояла обьемная статуя пионера с горном. Вообще-то по задумке сценария вместо пионера на танке должны были стоять солдаты, но художник-декоратор на генеральной репетиции ушел в запой, и план остался нереализованным. В запасниках ДК нашлась только статуя пионера, которого и водрузили на пьедестал. Режиссер решил, что в принципе это вполне может символизировать надежду бойцов и их оптимистичный взгляд будущее. Оформление сцены завершала расположенная над пионером надпись с заглавием праздника: «Вперед, к победе». Заглавие тоже пришлось изменить. Изначально оно звучало как «Сны Дворца Культуры», но из-за потери художника это название осталось лишь на бумаге. Впрочем, режиссер находчиво использовал старый лозунг «Вперед к победе коммунизма» в урезанном виде.
Зал был заполнен публикой до отказа. Состав ее был разнообразен: в первый ряд сели работники ДК, довольные предстоящей возможностью отвлечься от несуществующей работы.
Вторые два ряда занимали ветераны, пришедшие на праздник по приглашению, обещавшему бесплатный ужин в местной столовой. Четвертый ряд и пятый ряд дружно оккупировали курсанты военных училищ, направленные на мероприятие приказом вышестоящего начальства. Курсанты собирались использовать вынужденный культурный отдых по назначению и потому взяли в буфете 18 ящиков пива, являвшегося спонсором праздника. Остальные места пустовали, но можно сказать, что они были заняты, потому что все стулья последующих рядов были сломаны еще в эпоху перестройки на выступлении доктора Кашперовского. Из-за постигших ДК финансовых трудностей сидения не починили, обходясь пятью первыми рядами.
Так что в зале был аншлаг, и публика пребывала в недоуменном ожидании, когда погас свет.
Луч «пушки» выхватил из темноты гусеницы танка, у которых стояли чьи-то ноги. Зрители услышали мужской голос, доносившийся сквозь помехи микрофона: «Указом от 19 ноября 1921 года дворец графа Кукуева передается революционным массам! Здесь надлежит в кратчайшие сроки создать оплот пролетарской культуры! Наркомсвет А. В. Луначарский. Ураааа!» Луч метнулся по сцене, и через некоторое время зажглись прожектора. Публика увидела, как мужчина пошел к левой кулисе, но затем почему-то резко повернул вправо. Из левой кулисы победно вышли три юноши в модных костюмах и почему-то в красных пионерских галстуках, которые несли плакат «Да здравствует Ленин!». «Ура товарищу Сталину!» - донесся из зала слабый возглас кого-то из ветеранов. На сцену тем временем вышли два странных человека в черном – юноша и девушка. Красные папки с надписью «80 лет» в их руках указывали на то, что они были ведущими.
Ведущие встали у единственного микрофона и стали попеременно отталкивать друг друга, стремясь прочесть свой текст. «Так был основан Дворец Культуры им. Товарища Подколодного» - сказал юноша. « И в нем кипела творческая жизнь, которая вскоре была сломлена трагической эпохой войны» - грустно добавила девушка. Свет погас, и в наступившей темноте послышался стук каблуков ведущих, завершившийся звуком падающего тела и сдавленным матерным возгласом. Луч выхватил из темноты трех молодых людей, только что маршировавших с лозунгом. Они стояли на сцене клином, и вместо красных платков на них теперь были шапки-ушанки. Тела актеров, все также облаченные в черные костюмы, перехватывала крест-накрест белая липкая лента. Это, по мнению режиссера, символизировало блокаду города.
Юноши с явным усилием делали шаги навстречу залу, с трудом переставляя ноги. Эта сцена особенно удалась актерам – возможно, потому что двое из них уже успели выпить столько, что не могли стоять. Третий пока держался, с усилием произнося слова: «Дни блокады – самые трагичные страницы памяти. В городе мороз доходил до плюс 40 градусов! Голод убивал людей пачками – по воспоминанием повара Дворца Культуры, в зиму 1941 года он сварил студень из останков 27 человек!»
В зале запахло корвалолом - ветерану во втором ряду стало плохо. Кого-то стошнило.
«Но повар не стал есть эти печальные запасы», - продолжал артист - «Он кормил ими блокадных детей и сам умер от голода! Мы никогда не забудем подвиг героев тех дней!»
В наступившей тишине из зала послышался стук падающего тела, ставший завершением этого трагического эпизода. Актерам удалось достичь в этой сцене большого жизненного правдоподобия, необыкновенно натуралистично покачиваясь и растягивая слова, как делали ослабевшие жители блокадного Ленинграда. Режиссер понимал, что эти исторические факты жестоки и ужасны, но использовал их для обозначения глубины и чудовищности предлагаемых обстоятельств, чтобы следующая сцена подьема народных масс была максимально яркой. И сцена подьема началась.
На сцену вышла артистка с маленькой детской гармонью в руках. Тонкие ноги актрисы были одеты в синие колготки и туфли на платформе. Выше находились защитного цвета мини-юбка и солдатская гимнастерка, с трудом застегивающаяся на очень обьемном бюсте. Голову венчала пилотка, из-под которой весело выглядывали розовые сережки в виде сердечек. Артистка сделала прыжок ногами и запела а микрофон:
Ха-ра-шо, все будет ха-ра-шо,
Все будет ха-ра-шо,
Я это знаю!
Ха-ра-шо, все будет ха-ра-шо,
Ох, чуствую я девки - захуляю!
Эту роль исполнил преподаватель балетного кружка ДК Аккакий Илларионович Мужебабов. В процессе репетиций возникли кое-какие трудности, потому что Мужебабов желал выходить на сцену не в гимнастерке, а в купальнике и боа. Но по мысли режиссера, номер должен был показать надежду русских солдат на победу, и потому ему удалось все-таки убедить актера создать образ окопной жизни. Зрелищность и убедительность этому выступлению придала пластическая композиция, развернувшаяся на заднем фоне: дети с цветами и красными флагами танцевали танец надежды. В номере был задействован ансамбль «Клубничка», принадлежащий кружку танцев для детей-инвалидов с ограниченным развитием и находящийся здесь же в ДК.
Эта композиция стала органичным финалом эпизода, хотя и не обошлось без технических накладок. В конце танца кто-то из детей задел колесом инвалидного кресла декорацию, и статуя пионера упала, заставив танк уехать в левую кулису. Артист Мужебабов не растерялся и сумел оправдать положение, подхватив статую и уйдя с ней за кулисы в вальсе. Свет вовремя погас, и зритель не увидел, как детей уводили со сцены санитары в белых халатах. Образовавшуюся паузу заполнили ведущие, которые вышли с папками и зачитали обращение директора дворца к ветеранам, напоминающее о благотворительном обеде. В наступившей тишине из зала слышалось нетерпеливое старческое шевеление вставными челюстями.
В этот момент зажегся свет и на сцену выехал танк. На нем висели три безжизненных тела актеров, исполнявших роли пионеров и блокадных жителей. Их динамиков взвыл голос Кобзона: «Это День Победыыыыы!» В этот счастливый момент занавес закрылся.
В зале зажегся свет. Ветеранов уже не было на местах, так как они стояли в очереди в столовой. Первый ряд ушел готовиться к предстоящему банкету. Ряды курсантов казались пустыми, но на самом деле они все еще были заняты неподвижными телами зрителей. Над залом висел хлебный запах пива.
Режиссер праздника вышел из-за кулис, сел на сцене и заплакал. Это была его первая постановка – первая, но не последняя в череде таких же прекрасных праздников. Он понимал, что сейчас стал настоящим режиссером.
Праздник в нашей стране жив.
Будет он и на вашей улице.
-
-
19.05.2004 в 15:25-
-
19.05.2004 в 15:26-
-
19.05.2004 в 15:48-
-
19.05.2004 в 19:11готова!
-
-
19.05.2004 в 19:31Это уже было реализовано или задумка такая весёлая?! *))
Это, так сказать, сумма моих практических впечатлений. Типичное, типическое под соусом иронии.
-
-
19.05.2004 в 22:12Ностальгия.))
-
-
19.05.2004 в 22:14приятно встретить коллегу!
-
-
20.05.2004 в 00:01Мой первый дипломный праздник был именно День Победы...
-
-
20.05.2004 в 09:34