Stella Maris
"Катрин Денев - белокурый надлом"
О Катрин Денев говорили, что у нее есть секрет, на мой взгляд, интересный секрет, потому что эта молодая, красивая, золотоволосая и знаменитая женщина, которая покоряла американцев своим французским шармом, а французов - своей американской красотой, ни разу за двадцать лет не впала в дурной вкус: никогда не бывало, чтобы она говорила о своем искусстве с рыданиями в голосе, я не видела, чтобы она на пляже в Сен-Тропезе гладила по головке ребенка, привезенного для этого случая из швейцарского колледжа, или, повязав фартук из перкаля, помешивала с лукавым видом соус бешамель.
И я никогда не читала в газетах, чтобы она сравнивала чары Вадима и Мастроянни. Ее романы ни разу не стали достоянием ни одного репортера, ни одного журнала, весьма охочих до подобных историй. Я ничего не знала о ее личной жизни. Это я и ценила в ней: целомудрие, скромность и твердость характера, что - я знаю по собственному опыту - дается нелегко.
В соответствии со степенью симпатии пресса вообще и интервьюеры в частности говорили либо о ее холодности, либо о ее тайне. То, что скромность и сдержанность считают тайной, неудивительно, во всяком случае, для меня, в нашу эпоху, когда, как известно, эксгибиционизм может посоревноваться с нескромностью, когда интерес того, у кого берут интервью, к самому себе зачастую превосходит интерес репортера. Я, конечно, имею в виду только «звезд», чья карьера, что ни говори, требует - и даже настоятельно требует - присутствия всегда и везде кинокамер и громкоговорителей, от чего жизнь их скоро становится упоительной или невыносимой, в зависимости от характера, но, как бы то ни было, человек входит во вкус, хоть раз познав внимание к собственной персоне.
Слава, ее блеск и ее изнанка... Некоторые женщины, как Гарбо, потратили половину жизни, спасаясь бегством от славы. Другие, как Бардо, чуть было не положили за нее свою жизнь. Иные - несть им числа - добивались славы до самой смерти, а кое-кто и умер от невозможности снискать ее. Но у всех этих звезд, мужчин или женщин, изначально присутствовало желание - оно могло превратиться в страсть или ужас, необходимость или невроз, - желание добиться резонанса, эха, известности. Я считаю, что если можно самым безгрешным образом, только благодаря простой и всепоглощающей страсти к игре, стать священным чудовищем театра, то вряд ли возможно так же безгрешно стать «звездой» кинематографа. Потому что, когда выходишь на театральные подмостки, задыхаясь от желания заставлять дрожать, смеяться или плакать огромное ненавистное, многоголовое животное, оно по крайней мере притаилось у ваших ног; в кино же камера приближается к вам вплотную, и можно - или нельзя - смотреть рабочий материал и премьеру фильма. Конечно, давным-давно выяснилось, что миф о «звезде» с ее мехами, драгоценностями, любовниками, праздниками, триумфами, с ее искусством и вечной радостью жизни хорош, когда мечтаешь о нем, а вот жить в нем куда труднее.
Давным-давно и не раз сказано в фильмах, пьесах, книгах о том, что навязанный вам образ исподволь калечит ваше собственное «я», а главное - какую жестокую пустоту оставляет в вас этот самый образ, случись ему исчезнуть с афиш, из газет и из памяти людей. Когда вами любуются, вас лелеют, любят миллионы, а добрая половина из них и желает вас чисто физически, как смириться с тем, что настанет день, когда вас будет желать, любить, лелеять всего лишь один мужчина или одна женщина? А старость - пусть даже далекая, но все равно жестокая, унизительная и тяжелая для всех без исключения людей, как снести то, что вас она неизбежно унизит, обесчестит? Как смириться с тем, что время, тайный враг каждого человека, станет для вас явным врагом, разрушителем не только вашей карьеры, вашего окружения, вашего образа жизни, но и самой вашей работы, то есть, если можно так выразиться, вашей чести... Этот враг разоружит вас перед теми, кто родился позже. Они автоматически станут победителями, украв у вас все, чем вы обладали, что завоевали своими заслугами или приобрели за счет списанных в тираж соперников. Чтобы возжелать, а если она у тебя уже есть, силиться сохранить эту роковую славу (конечно, я не говорю о славе артиста, а об известности «звезд»), надо быть слегка сумасшедшим или слегка мазохистом.
Итак, я прокручивала в своей голове эти великие мысли, едучи в своем маленьком автомобильчике к Катрин Денев. Позвонила в дверь.
Актриса открыла мне, и я сразу забыла о своих мрачных прогнозах. Передо мной стояла великолепная женщина, которая, казалось, едва перешагнула тридцатилетний рубеж. Она выглядела такой веселой, такой естественной, такой теплой и такой свободной, как будто встретила одноклассницу. Увы, оговорюсь сразу, это не так, я много старше Катрин Денев (это преимущество все чаще выпадает на мою долю; правда, я настолько не сильна в организаторстве и самозащите, да и зрелой себя до сих пор не ощущаю, так что ни чувства превосходства, ни сознания своей неполноценности у меня от этого не возникает).
Чтобы покончить с моими рассуждениями о «звездной» судьбе, скажу сразу же, что, хотя Катрин Денев, безусловно, обладает всеми данными «звезды» - и внешностью и талантом, - слава не стала для нее одержимостью, она не расположена ни к излишествам, ни к разрушениям, ни даже к некоторым удовольствиям, которые, возможно, привносит эта одержимость; очевидно, она может повторить вслед за Шатобрианом, что славу делишь сегодня с преступником и пошляком. Прибавлю, что, когда она говорит о самой себе - как и все - в первом лице единственного числа, она не подразумевает - как многие - третьего лица, перед которым собеседник должен внутренне пасть ниц, а, говоря о своей звездной карьере, объясняет ее случаем, а не некой внутренней необходимостью, невнятным подсознанием, которым старлетки-интеллектуалки так легко и невежественно тычут в лицо журналистам. Короче говоря, Катрин Денев - не претенциозная, не слабая, не глупая, не злая, не заносчивая женщина.
Я берусь утверждать, что для Катрин Денев главное в жизни - это любовь, дружба, человек, люди, счастье, тревога, угрызения совести, удовольствия. Ее поле битвы - это не подмостки и не съемочная площадка. Ее поле битвы - это чувства. И бог весть, как велико это поле. И одному Богу известно, как же я успокоилась после своих мрачных раздумий, поняв, что эта знаменитая женщина - в случае необходимости - через пятнадцать-двадцать лет сможет найти, взглянув в зеркало, на своем лице отблески миллионов глаз, отражение того чувства, с которым на нее смотрели зрители всего мира, и что этим чувством - быть необходимой ради счастья другого человека - она будет не только удовлетворена, но и счастлива.
Мое представление о жизни «звезд» было сразу же опровергнуто самим присутствием Катрин Денев, поэтому я предпочитаю дать слово ей. Вот что я запомнила в тот солнечный и дождливый вечер на площади Сен-Сюльпис, где дрались сизые голуби. Я не буду цитировать мои собственные вопросы, во-первых, потому что я не помню их, и во-вторых, потому что без них читатель, может быть, запишет на счет интервьюера некоторую толику изобретательности и здравого смысла.
«Очень мило с вашей стороны, что навестили меня, но к чему это? Знаете ли, мне особо нечего сказать...»
«Не уверена, смогу ли я, не зная вас, дать вам оригинальное интервью, способное вас заинтересовать...»
«Тогда о чем мы поговорим? Да о чем хотите. Журналисты говорят, что я холодная и отчужденная, но я не считаю себя ни холодной, ни отчужденной, я такая, какая есть, просто терпеть не могу говорить о своей личной жизни. По-вашему, это причуда? Конечно же, нет. Все-таки мы живем в удивительное время, когда каждый вынужден стирать прилюдно свое белье, открывать свою постель или выставлять напоказ свои чувства. По-моему, это ужасно. Заметьте, что я целомудренна не в силу дисциплины, меня так воспитали. Говорят, что целомудрие помогает достичь тайны, а значит, и счастья. Счастливый ли я человек? Как можно знать такие вещи? Я бываю очень счастливой, бываю очень несчастной, а вот середина бывает очень редко».
«Вообще-то, знаете, когда я очень счастлива, мне страшно. У меня создается впечатление, что несчастье, ну, лучше сказать, меланхолия - состояние более нормальное, чем веселье, радость. Когда я счастлива, мне кажется, что потом придется за это расплачиваться, хотя часто мне приходится платить за счастье авансом.
Например, я бросила курить, чтобы компенсировать таким образом приятную неожиданность, счастье, которого я не ждала... С ума сойти, да?.. Так знайте: я не считаю счастье естественным состоянием; и, уверяю вас, многие думают так же, как я. Я знаю многих людей, которые боятся счастья, конечно, обожают это состояние, но боятся его. Знаете, я не поклонница Фрейда, не увлечена подсознательным. Но я считаю, что Фрейд прав, говоря, что все определяется в детстве. Я знаю, я убеждена, что в детстве перенесла шок, какую-то травму, когда меня воспитывали, поэтому у меня вечное чувство вины, от которого я никак не могу избавиться. Вам это может показаться странным, но это так. Я с трудом научилась жить в ладу с самой собой, долго дрессировала себя, чтобы не терять равновесия; сейчас я меньше поддаюсь всплескам собственного настроения, и все же у меня бывают периоды глубокой депрессии, как и периоды великого счастья, независимо от моей воли и моего разума - как и у всех, наверное! Никогда не думала, что можно страстно любить жизнь, будучи пессимистом по жизни. Когда я говорю «пессимист по жизни», я не имею в виду людей. Я не настроена пессимистично по поводу человеческой природы, впрочем, мне это дается легко: я свободна в выборе людей, «моих людей». Я хочу общаться лишь с теми, кого люблю. С добрыми, верными, честными, умными людьми, способными на чувства.
У меня нет ни малейшего желания соприкасаться с иными людьми, терять время на взаимные обиды. Я ненавижу отношения, основанные на силе. Я их всегда ненавидела - в любви, в дружбе, в работе. Вы хотите, чтобы мы поговорили о моей работе? Ну что же, скажем так, я занимаюсь делом, которое очень люблю и в котором начинаю разбираться. Иной раз даже могу давать советы молодым режиссерам, с которыми работаю. Я всегда стремлюсь к совершенству. Обожаю атмосферу студий. Мне известны все тайные пружины постановки фильма, я знаю, где может возникнуть напряжение, знаю, как улучшить ту или иную сцену. И если это возможно, если это необходимо, или даже просто полезно - и при этом не возникает ссор, - я всегда стараюсь помочь»,
«Видите ли, я считаю, самое главное для актрисы - выбрать свой сценарий. Я очень внимательно читаю сценарии, стараюсь представить себе персонажа, чью роль мне предстоит сыграть. Я бы не смогла играть роль, которую не прочувствовала, не полюбила, не прожила в своем воображении. Зато я мечтаю только об исполнимом, то есть о тех ролях, которые мне предлагают. Я никогда не представляла себя Федрой, Анной Карениной или мадам Бовари. Не знаю почему, но мое воображение срабатывает, только если замысел осуществим. Например, театр - о, я прекрасно знаю, что он, безусловно, манит, ужасает и очаровывает, - так вот, театр для меня закрыт. Я бы слишком боялась толпы, потому что и так боюсь людей, изначально, - поклонников, зевак, журналистов.
Ведь мне неизвестно, пришли ли они, потому что я им действительно нравлюсь, или их привело жестокое любопытство. Не то чтобы я боялась того, что напишут обо мне в газетах: на самом деле я никогда не говорю ничего такого, что можно извратить. Наоборот, я стараюсь разговорить журналистов. Некоторых бывает очень интересно послушать, если удается затронуть их за живое. И ведь, в конце концов, это несправедливо: всегда один задает вопросы, а другая, которая всем интересна, должна отвечать. Это не дело. Боже мой, я даже не предложила вам выпить, вот ведь какой ужас! Вы ничего не хотите?.. Вы действительно больше не можете позволить себе ни капли алкоголя? Просто кошмар! Я иногда очень люблю выпить. Выпиваю два, три виски, и так неделю, десять дней, две недели, это помогает мне преодолеть застенчивость, я делаюсь веселой. Все кажется мне легким, приятным, необременительным. Я обретаю уверенность в себе. Вот так! Но когда я говорю, что выпиваю, я чуть-чуть преувеличиваю. Я могу остановиться, когда захочу, и бывает, по нескольку месяцев не позволяю себе ни капли спиртного. Но иногда в компании - уж не знаю, почему, - выпивка развязывает языки, мы веселимся, как сумасшедшие. Я сама не мастер рассказывать уморительные истории, я не из тех, кого называют комиками, но обожаю посмеяться. У меня есть друзья, с которыми мы без конца хохочем просто так, по пустякам. Впрочем, такое случается со всеми».
«В дружбе мне важно немногое, и очень важно. Для меня не имеет значения, что представляют из себя мои друзья, чем они занимаются, из какого социального слоя вышли. Знамениты ли они - это интересует меня в последнюю очередь. Я уважаю моих друзей. Но как бы это сказать, я не позволяю им девальвировать в моих глазах. Вот, например, про вас говорили, что вы бросали деньги на ветер и - очень часто - из-за лжедрузей. Возможно, это были и настоящие друзья, но я бы никогда так не поступила. Жаль, но денежные отношения превращаются в отношения с позиции силы. Мне очень по душе мысль, что дружба основана на бескорыстии. Если бы у моего друга возникли проблемы, я помогла бы ему, но боялась бы разладить наши отношения, привнести в них зависимость».
«А в общем-то, мне плевать на деньги. Они приходят и уходят, ну и пусть! Слава богу, у меня есть человек, который занимается моей бухгалтерией и всем прочим, но по-настоящему за все отвечаю я сама, и это тяжко! Мне так надоело заниматься счетами, налогами и тому подобным, для женщины - это утомительно, просто ужасно, но без этого не обойтись, значит, хочешь не хочешь, делай. Когда я говорю, что бросаю деньги на ветер, это не так, я всего лишь хочу сказать, что иногда не в силах устоять перед искушением. Например, когда я вижу прелестную вещицу, даже если она стоит бешеных денег и мне не по карману, я тут же забываю о цене денег, вхожу и покупаю ее.
Эта квартира набита подобными вещицами, которые я вот так купила, хотя и не следовало бы... Я согласна с вами: не стоит лишний раз себя огорчать, неприятностей и так предостаточно в жизни. Плюс те, которые сама себе создаю, все из-за того самого чувства вины, от которого никак не могу отделаться».
«В общем, не стоит преувеличивать, вам, наверно, кажется, что меня что-то гнетет, но в целом я счастливый человек и стараюсь привить моим детям вкус к счастью, это - самое важное. Как и некоторые законы, некоторые правила поведения. Например, в последнее время я чувствовала, что мои отношения с сыном, которого я обожаю, стали тяжелыми, холодными, фальшивыми. И я решила покончить с этими неурядицами. Мы расстались, он пошел своей дорогой, я - своей, считаю, что это было необходимо и принесло пользу нам обоим. Я ненавижу ложные положения, неполноценную дружбу, измены в любви. Я люблю, чтобы все было четко и ясно, особенно в отношениях с детьми; так важно научить детей чувству взаимности. Есть мужчины, которым неведомо это чувство, я от таких бегу сломя голову: они слишком опасны. Не люблю, когда у меня в доме возникает напряженность. Знаете ли, нужно признать, что съемки очень утомляют. После работы безумно устаешь, так нужны покой, отдых, умиротворенность, одиночество; да, одиночество, которое я выбираю сама для себя, никогда не тяготит меня.
Случается, я целыми часами, и днем и ночью, ничего не делаю, бездельничаю, глазею в окно, убиваю время. Листаю газеты, иногда читаю книги, но не слишком часто. Обожаю рассматривать старые журналы, давние фотографии, читать старые статьи. Это очень помогает развеяться».
«Если бы я не стала актрисой, не знаю, кем бы вообще стала. Может быть, антикваром. Я обожаю вещи, красивые вещи. Люблю мебель из ценного дерева, изысканный стиль, обожаю все старинное...»
«Политика? Иногда приходится участвовать в политической жизни. Например, помните закон об абортах, предложенный Симоной Вейль? Я подписала бумагу, признав, что сделала нелегальный аборт. Вы, кажется, тоже. Это - частное дело, но закон был очень важный. Но выступать за кого бы то ни было я не хочу, это - эксплуатация популярности, на мой взгляд, это нечистоплотно».
«Все же я считаю, что есть вещи, от которых нельзя оправиться до конца, например, смерть самых близких людей: она вечно преследует тебя. Но поговорим о другом, в жизни есть столько чудесного. Я рада, что вы согласны. Стоит хорошая погода, тепло, голубое небо, Париж так прекрасен... Какой бы я хотела видеть вашу статью? Не знаю, а что? Странная мысль, странный вопрос! Нет, я не хочу визировать интервью, я доверяю вам. Если вы настаиваете, я прочту текст, как вам будет угодно. Не люблю спорить с людьми. Ну, я бы хотела, чтобы статья немного походила на сказку, чтобы в ней было что-то жизнеутверждающее, вера в чудо, с которой легче жить, чтобы в ней было обещание счастья. Нечто такое, благодаря чему я просыпаюсь утром с верой в себя. Это глупо, да? Очень трудно выразить это человеку, которого не знаешь, которого видел всего несколько часов и который должен вообразить - без вранья - всю твою жизнь. Но я думаю, что это именно так».
На этом она закончила. Я могла бы последовать ее примеру. Если бы, перечитывая статью, не разгадала бы вдруг ее хитрость и не поняла причину этой якобы тайны, окружающей ее. До меня внезапно дошло, что я слишком долго объясняла, что она не такая и не этакая, а вот объяснила ли, какая она?
Например, я написала, что она не претенциозная - но я не знаю, скромная ли она. Что она не холодная - но я не знаю, страстная ли она натура. Что она не слабая - но я не знаю, сильная ли она. Нет, вряд ли Катрин Денев - сильная женщина, думаю, что она женщина хрупкая, отважная, но ей страшно, причем она больше боится себя самой, чем кого бы то ни было. Я почти не сомневаюсь, что невозможно быть на людях такой безмятежной, уравновешенной, такой холодновато доброжелательной, если в душе не живет страх. И если Катрин Денев сто раз повторила мне: «Я не такая, я не этакая», то это потому, что она не почувствовала в себе силы или желания сказать: «Я такая, я этакая». Возможно, и впрямь нужно обладать определенной долей невинности и наивности, а то и глупости, чтобы утверждать: «Я такая, я этакая». Возможно, и впрямь из-за кого-то или из-за чего-то Катрин Денев утратила это чувство невинности, потому и осмеливается говорить о себе лишь в вопросительно-отрицательной форме.
А между тем, кто, как не она, белокурая, красивая, ослепительная и соблазнительная, к тому же отзывчивая, никогда - «насколько известно» (а в Париже в этих кругах слухи распространяются быстро) - не делавшая никому зла, кто, как не она, любимая мужчинами, любящая своих детей, любимица публики, кто, как не Катрин Денев, казалось бы, должна безнаказанно утверждаться такою, какая она есть? Не знаю, но, может быть, и лучшее, и худшее в ее очаровании - тот матовый свет, временами возникающий в ее каштановых глазах, которые на мгновение становятся растерянными и выдают какой-то внутренний надлом в этом белокуром совершенстве.
@темы: красота
-
-
28.12.2009 в 02:10-
-
28.12.2009 в 03:09